Александр Густафссон считает большой честью стать членом Зала Славы UFC

Бой Александра Густафссона и Джона Джонса многие называют одним из лучших в истории UFC, и этим летом это станет официальным фактом.

Главный бой турнира UFC 165 будет внесён в Зал Славы UFC. В недавнем интервью MMA Junkie, Густафссон (18-6 ММА, 10-6 UFC) поделился мыслями об этом событии.

— Для меня большая честь быть среди всех этих ребят — лучших в истории. Мы знаем, что этот бой с Джоном был одним из лучших. Это очень важно для меня. Я счастлив быть частью этого и быть в одном ряду с другими ребятами из Зала Славы. Это очень большая честь для меня.

— После этого боя я многое узнал о самом себе. Хоть я и проиграл бой, я всё равно превратился из никого в кого-то, о ком говорили люди. Это было поворотным моментом моей карьеры.

Густафссон признался, что после боя чувствовал полную усталость, гордость и разочарование одновременно.

— Прежде всего, я сильно устал после этого боя. Это был мой первый пятираундовый бой, — вспомнил Густафссон. — Я сильно устал, и я помню своё разочарование, когда рефери не поднял мою руку. В то же время, я чувствовал гордость за своё выступление. От команды я почувствовал, что даже если я проиграл, это был значимый момент для меня и для них. Это смешанные чувства, но по большей части они приятные. Это определённо воспоминание, которое я пронесу с собой через всю жизнь.

После того, как бойцы были доставлены в больницу, Густафссона и Джонса запечатлели на камеру, и их фотография быстро разлетелась по сети.

— Я просто гулял по больнице, ждал, когда меня отпустят, — поделился Густафссон. — По-моему, мой приятель увидел Джона, лежащего в кровати. Я был в другой комнате, и мой друг сказал: «Эй, тут Джон». Я выглянул и увидел его лежащего. Я подошёл к нему и выразил своё уважение. Мы говорили о бое и мой друг попросил сделать фотографию. Так это и получилось.

— Если я правильно помню, Джон похвалил меня за бой. Мы также говорили о том, каким классным получился этот поединок. Мы проанализировали его целиком, говорили о деталях и прочем, — закончил Густафссон.